Обратите внимание на цель, вдохновлявшую меня на поиски Бога: обретение Его имело отношение скорее к использованию Его. С помощью Бога мне хотелось получить то, что являлось для меня ценным (более хорошего себя и спокойного мира). Я хотел использовать Его силу, а не подчиняться ей.

Размышляя о своей жизни сегодня, почти через год после катастрофы, я прихожу к выводу, что не получил ответа на свою молитву о духовной зрелости. Как и в тот ужасный мартовский день, когда Бог не ответил на мою просьбу сохранить живыми и здоровыми членов моей семьи, Он не ответил и сейчас. Невзирая на страстные мольбы о духовной зрелости, я по-прежнему не имею ее. Если во мне и появилось что-то новое, я не замечаю этого. А если мне иногда кажется, что я вижу свет, то он вскоре меркнет.

Я по-прежнему слишком раздражителен. Малейшая провокация заставляет меня впадать в ярость. Мне хочется крушить все на своем пути. Временами я делаюсь чувствительным, как избалованный ребенок. Если моя жена Рейчел критикует меня за что-то или не поддерживает меня в моих перепадах настроения, я становлюсь обидчивым. Эта обидчивость невыносима и в то же самое время чрезвычайно сильна. Разве я изменился? Точно также я реагировал и четверть века назад, когда мы были еще молодоженами.

Нечестивые желания по-прежнему сжигают меня изнутри. Более чем зрелый возраст не умерил моего влечения и не сделал его более утонченным. Другие чувства (хорошие или плохие) приходят и уходят, повинуясь, по всей видимости, своей собственной прихоти. Порой без каких-либо внешних причин я погружаюсь в пучину одиночества. Тогда всякое удовольствие, всякая радость растворяются, как дым. Я утрачиваю свой обычный интерес к людям и событиям.

Мне свойственны длящиеся годами периоды ненависти к себе. Я чувствую себя нежеланным и никому не нужным и отношусь к себе с отвращением, как к ядовитому яблоку. На расстоянии я могу показаться очень привлекательным. Даже в руке я все еще выгляжу хорошо. Но стоит прокусить меня, как в кровь тут же проникает яд. Он способен причинить вред, даже уничтожить. -

Эти ядовитые чувства серьезно искажают мой мыслительный процесс. Они изнуряют меня, на них порой уходит львиная доля моей энергии. Я погрязаю в них, предаваясь извращенной и угрюмой радости.

Порой я утрачиваю представление о том, что Бог хочет сделать через меня, не понимаю Его замысел о моей жизни. Когда это происходит, я впадаю или в панику, или в безжизненное равнодушие. Паникуя, я принимаю на себя непосильное количество обязанностей, предпочитая лучше сгореть в работе, чем быть никому не нужным. Когда в свои права вступает апатия, мне кажется, что люди меня обманывают, что они хотят эксплуатировать дары, которыми я обладаю, при этом нисколько не думая обо мне.

Становлюсь ли я лучше? Или наоборот хуже? Помогло ли мне мое пылкое стремление к Богу продвинуться по пути, ведущему к радостному общению со Христом? Или я иду не по тому пути? А может быть я стою на месте?

Во всяком случае, ясно одно. Исходя из стандартов совершенного человека, полностью воплощенного только в Иисусе Христе, каждому из нас гораздо больше предстоит пройти, чем он уже прошел. Прекращением борьбы и способностью любить кого-то другого совершенной любовью характеризуется наша жизнь на небесах, а не духовная зрелость на земле. Как бы хорошо я ни знал Господа, но до тех пор, пока я не увижу Его воочию, моя жизнь по-прежнему будет беспорядочна — так же, как и ваша. Обретение Бога во время земной жизни непохоже на строительство дома в стране, где не бывает бурь. Скорее, оно подобно возведению дома, способного выдержать натиск любой непогоды. Такой ли дом строю я? А вы? Считаем ли мы наши проблсмы способом обретения Бога? Знаем ли мы, |где копать, чтобы обнаружить не новые проблемы, а Того, Кто больше нас? Не ударилась ли наша лопата о камснь?

ПОВЕРХНОСТНОЕ ЗНАКОМСТВО С БОГОМ

Прошло почти два года с тех пор, как я молился:

Господи, я знаю. Ты — это все, что у меня есть. Но я не знаю Тебя настолько хорошо, чтобы Ты стал всем, что мне нужно. Пожалуйста, помоги мне найти Тебя”. За это время я более ясно понял, что ни духовная дисциплина, ни самоисследование не ведут туда, куда я

хочу попасть. Исповедоваться в своих грехах, примириться со старыми друзьями, регулярно проводить время, читая Слово, — все это необходимо. Но чем больше я сталкиваюсь с реальной жизнью, тем больше даю себе отчет в том, что духовная дисциплина способствует, в лучшем случае, поверхностному знакомству с Богом.

НАХОДЯЩАЯСЯ ВНУТРИ НАС ПРИРОДА ЗЛА

Чем больше я уверен в своей решимости обрести Бога в разгаре житейских бурь, тем ярче я осознаю, что со мной что-то неладно. Во мне живет нечто настолько злое, что его непременно нужно преодолеть. На деле чаще получается наоборот — злое одолевает меня. И все же его необходимо уничтожить. До тех пор пока я не займусь этой мрачной проблемой своей личности, мне никогда не обрести Бога.

Но болезнь упорна. Внутри меня нечто живет своей собственной, организованной жизнью. Это “нечто” чрезвычайно упруго и живуче. Поэтому я описываю его как некую находящуюся внутри меня природу. Эта природа есть образ мыслей о Боге, о себе и о других, присущий падшему человеку. Такой способ мышления противится всякой истине.

Представьте себе эту порочную природу, которая покоится на основании, состоящем из пяти “этажей” (или уровней). При этом каждый из них держится на предыдущем.

|Чтобы составить себе зрительное представление о порочной природе, обратитесь к изображенному на следующей странице пирамидальному сооружению. Ее основа - которую я опишу в главе 7, составляет мысль: “Я сомневаюсь в Боге”. На этом фундаменте строятся следующие уровни: “Я нуждаюсь в Тебе”, “Я ненавижу тебя", “Я ненавижу себя”, “Я выживу”, и последний:

"Вот как я собираюсь выжить”. Причиной всех немедицинских проблем, с которыми люди обращаются в психологические консультации, жизненных проблем, от которых в той или иной степени страдаем мы все, является эта глубоко укоренившаяся в нас природа. .Наша склонность к греху проистекает из подозрения, что Бог вовсе не так уж хорош. Сомнение в Божьей доброте составляет основание нашей порочной внунтренней природы. Если мы верим в могущество Бога и убеждены в Его доброте, мы невольно задаемся вопросомм: “Если Бог может облегчить наши страдания, то почему Он не делает этого?” Молчание Бога в трудное время усиливает наше сомнение в Его доброте.

Нет ничего легче, чем верить, когда для неверия нет никаких оснований. До тех пор пока все у нас складывается благополучно, мы живем с полной уверенностью в Боге. Эта уверенность кажется сильной и здоровой. Мы предполагаем, что и в духовном плане все обстоит как нельзя лучше.

Но что происходит, когда нашему доверию бросается серьезный вызов? Что происходит, когда жизнь обрушивается на нас с сокрушающей силой? Когда проблемы взаимоотношений со значимыми для нас людьми кажутся неразрешимыми? Когда из-за здоровья или трудностей с работой мы оказываемся изолированными мира? Когда рядом с нами никого нет, только Бог; но даже Он не отвечает нам?

САМОУБИЙСТВО В ДЕНЬ РОЖДЕСТВА

Сразу же после этого разговора у меня стали возникать неожиданные вопросы. Они, подобно потоку, уносили меня в неуказанные на карте области мысли порождали во мне мрачную страсть:

“Боже, разве Ты не мог ясно показать набожным родителям этого молодого человека, что с ним происхо-

дит нечто ужасное? Разве Ты не мог дать им мудрость, чтобы вновь зародить надежду в несчастной душе сына? Их боль, должно быть, невообразима! Разве Тебе не все равно?”

“Разве не мог какой-нибудь человек сделать что-нибудь две недели назад или, может быть, десять лет назад, что помогло бы юноше предпочесть жизнь смерти? Почему Ты не привел кого-нибудь ему на помощь. Боже, что с Тобой происходит?”

Хотя я и задавал эти вопросы, я прекрасно знал, что они останутся без ответа. Никто не знает ответов на них, кроме Бога. А Он не говорит, по крайней мере, не дает ответов, которых требовал я. Некоторые утверждают, что в разгаре смятения и скорби Бог делает Свое присутствие более ощутимым. И это так, но не все; иногда Он позволяет нам страдать в одиночестве , без какого-либо иного утешения, кроме того, которое уже дал в Своем Слове. Христиане более старшего возраста иногда рассказывают, что чаще получали от веты на молитвы, когда были молодыми. Но я прежнему жду ответов. Иногда больше, чем Самого Бога.

СИРОТЫ И ВДОВЫ

Моя бабушка осталась без мужа в тридцатилетнем возрасте. Ей пришлось одной воспитывать четверых детей. Как-то раз, давая моему отцу деньги на хлеб, сказала: “Хорошенько запомни, Лоуренс, это наш последний никель. Смотри, не потеряй его”.

Моя бабушка полностью положилась на Господа, Который в Своем Слове обещал давать “суд сироте и вдове” (Втор. 10:18). Так вот как Он выполняет Свои обещания! Бросил семью без отца и мужа на произвол судьбы, предоставив им влачить жалкое нищенское существование! Его меньше всего беспокоит, что они потеряют свои последние пять центов!

Четверо сирот также пострадали, каждый по-своему. Мой отец должен был помогать зарабатывать на жизнь. По этой причине у него никогда не было возможности получить хорошее образование и применить свои блестящие способности. В результате, позже, когда он должен был обеспечивать свою собственную семью, он целыми днями продавал машины, а по ночам жадно зачитывался поэзией и Священным Писанием. Таково, значит, представление Бога о защите сирот? Лишить человека полагающейся ему по праву возможности самореализации!

Моя бабушка, оставшаяся вдовой, в последние годы своей жизни ослепла. После долгих лет нищеты и одиночества, ни разу не поколебавшись в вере, она закончила свои дни в беспросветной тьме. И это пример исполнения Богом обещания давать праведный “суд вдове”?

ЖИЗНЬ БЕЗУМНА

Все зрелые годы своей жизни я пытался разобраться в людях и в жизни. Я хотел узнать, как Бог общается с нами, как Он действует в нашей жизни. И я многое узнал. Но некоторые вещи бесконечно превышают пределы человеческого разумения. Набожныс родители теряют своих детей из-за наркотиков, самоубийства или меркантильности. Неразреши мые конфликты разрывают на части хорошие семьи в то время как в ужасных семьях порой вырастают хорошие христиане.

Жизнь настолько безумна, она с упорством противодействует нашим настойчивым усилиям ввести прямое русло, где следствие всегда логически вытекает из причины. Будучи ребенком, я иногда получал отличную оценку за контрольную работу на следующий после совершения вопиющего греха. А порой у меня ничего не получалось, невзирая на целую неделю праведной жизни. У меня не укладывалось это в голове тогда и не укладывается сейчас.

Когда я позволяю себе мысленно углубиться в тему, то осознаю: я не могу гарантировать, что никто из близких мне людей не покончит с собой. Некоторые мои поступки могут снизить вероятность подобной трагедии, но эта игра в чет-нечет с жизнью и смертью не слишком утешает.

Наверное, я чересчур сгущаю краски. В конце концов, моя бабушка преодолела все трудности этих лет. Мой отец в двух своих сыновьях воочию увидел плоды своей любви, тяжелого труда и доброты. Может быть. Бог произведет какое-то добро и из трагического самоубийства двадцатичетырехлетнего молодого человека.

Первая из двух возможных реакций заключается в том, чтобы жить в раю для дураков.

Подобно многим другим людям. Дуг защищался от суровой действительности своей убежденностью в том, христианство предлагает простую формулу для рсшения жизненных проблем. У родителей, повинующихся Богу, будут хорошие дети. У родителей, нс повинующихся Богу, будут трудные дети. Это ведь так просто!

Дуг с помощью повиновения пытался избежать боли. Поэтому он жил в раю для дураков.

Второй способ наладить жизнь — стать завсегдатаем психологических консультаций и подписаться под современными психологическими лозунгами. Осознайте, что церковь опасна для вашего здоровья. Научитесь пуще всего остального ненавидеть отрицание и непризнание фактов действительности. Рассматривайте это как непростительный грех. Требуйте удовлетворительных ответов на все вопросы. Во всем доходите до корня. Избегайте тайны. Взгляните прямо в лицо всему больному в вас. Затем выработайте богословие, краеугольным камнем которого является убеждение в том, что стыд и ненависть к себе обременяют Бога в большей мере, чем кого-либо другого.

Не прислушивайтесь к упорному внутреннему подозрению, что некоторые проблемы не могут быть разрешены в этой жизни и что, возможно, некоторые из них не были и предназначены для этого. Не доверяйте идее, что Бог хочет внедриться в ваше сердце на более глубоком уровне, чем ваша боль, и дать вам мудрость и силу продолжать творить добро независимо от испытываемых вами чувств. Не соглашайтесь на удовлетворение в будущем. Требуйте его сейчас!

Не обращайте внимания на тех, кто приглашает туда, где не понятно происходящее, где никакое послушание не усмирит муку вашей души, а также туда, где, доверившись, вы можете испытать эту муку.

Похоже было, что она искала способ показать счастливые чувства. Поэтому я спросил ее: “А вы не полагаете, что Бог проводит вас через глубокое страдание намеренно? Что у Него есть веская причина этого и, может быть, поэтому Он эти страдания не облегчает?”

“Если боль, которую я чувствую, вернется, — ответила она, — то я вновь обращусь за советом и исцеляющей молитвой. Я уверена: Бог хочет, чтобы я ценила себя как Его чадо”.

Люди, которым больше хочется избавиться от боли, чем научиться любить, часто подпадают под влияние идей религиозно-психологического консультирования. Но оно предлагает решение проблем, а не поиски пути к Богу.

Но есть и третья возможность, третий подход. Он готовит нас к тому, чтобы погрузиться в выгребную яму человеческого сердца, найти скрытое там сокровище и выйти на свет Божий, радуясь. Третий путь дает возможность взглянуть в лицо той реальности, которую две другие сводят на уровень банальности или игнорируют, — реальности абсолютно ложного представления о Боге, о себе и о других. Это представление я называю природой павшей человеческой личности. Третий путь требует от нас честности. Мы не должны отрицать существования этой природы. Нам необходимо увидеть ее во всей ее мерзости, увидеть ее злую силу и подчиниться болезненному процессу разоблачения.

Описать природу порочной человеческой личности равносильно тому, чтобы нарисовать портрет порочной души. Что-то внутри меня действительно неладно. Внутри каждого из нас есть серьезный изъян. Библия называет его разными именами: “тело грсховное” (Рим. 6:6), “вожделение плоти” (Гал. 5:16), “закон греховный” (Рим. 7:23). Хотя между всеми этими терминами есть определенные различия, каждый из них указывает на основное препятствие на пути к познанию Бога.

Если мы хотим найти Бога так, как Он хочет быть найденным, если мы хотим узнать Его так, чтобы это познание освободило нас и дало нам возможность жить с радостью, иметь цель в жизни и властвовать собой, мы должны сотрудничать с Богом, чтобы разорвать цепи этой порочной природы и разрушить ее.

Писание говорит нам, что коварный змей обманом чскусил Еву. Она поддалась его соблазну и согрешила. Его хитрость состояла в том, что он заставил ее усомниться в реальности Божьего запрета. “Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? (Быт. 3:1).

За этим вопросом стояла следующая мысль:

могу этому поверить! Бог на самом деле сказал не делать этого? Это все равно что матери запретить ребенку играть с красивой игрушкой”.

Обман сработал. Очевидно, Ева стала задумываться не пытается ли Бог что-то ей недодать. Она оп “Плоды с дерев мы можем есть, только плодов де которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не касайтесь к ним, чтобы вам нс умереть” (Быт.<^

Ева была введена в заблуждение. Во-первых, разрешил Адаму и Еве есть с любого дерева, за иск чением одного. Ева сказала: “Плоды с дерев мы мо есть”. Тем самым она отвергла возможность нас даться щедростью Бога.

Во-вторых, дерево жизни находилось в центре возможно даже рядом с запретным деревом (Быт. Ева видела только запретное дерево. Она упусти;

виду ту истину, что Бог задумал для Своих детей ж а не запреты.

В-третьих, она добавила к этому запрету, когд вечала змею, что Бог не разрешил ей даже прикас к этому дереву. Когда запретам уделяется вник больше, чем свободе, они начинают умножаться. продолжается до тех пор, пока мы не выработаем | правил, при котором отношения с законодателем ше уже не доставляют нам радости. Тогда буква угашает дух (2 Кор. 3:6).

Когда змей соблазнил Еву, она впала в полное и окончательное заблуждение (2 Кор. 11:3; 1 Тим. 2:14);

она была обманута. Адам, как нам сказано, не был обманут. Он знал, что Бог вовсе не хочет лишить их более богатого, приятного и разнообразного жизненного опыта. Но когда его жена нарушила Божий закон, у него не было уверенности, что благодати Бога, какой он знал ее, будет достаточно, чтобы исправить созданный Евой беспорядок. Ему никогда не приходилось сталкиваться с Божьим прощением. До этого момента прощения не требовалось. Он не верил в безмерность Божьей доброты. Поэтому он предпочел решить созданную женой проблему, присоединившись к ней в ее грехе. Ева усомнилась в том, что Бог хороший и добрый. Адам сомневал-/ ся, что доброты Божьей достаточно, чтобы покрыть грех благодатью.

Другими словами, наши сомнения в Боге начались, когда Ева решила, что Бог, должно быть, утаивает от нее нечто хорошее, и предприняла шаги для улучшения своего благополучия. Когда Адам, чтобы не потерять жену, уступил ей, а не положился на Бога, способного Своей добротой разрешить проблему греха, порочная природа твердо заняла центральное место в человеческой душе. Теперь каждый из нас рождается уже сомневающимся. И это сомнение, подобно вирусу, с тех пор передавалось каждому человеческому существу, за исключением Одного.

Этот закон, полагаю я, порождает в нас зар предопределенную склонность не верить в доброту или, по крайней мере, не считать, что Он “добр Д( точно”, чтобы Ему можно было всецело доверять. 1

Мы все уже родились сомневающимися^ Пе звук, который мы издаем, — это крик ужаса. “Что за мир, в который я пришел? — кричит младенец! Получу ли я здесь то, что мне нужно? Есть ли эд кто-нибудь, кто сделает для меня все необходим Можно ли действительно быть уверенным, что кто-будь накормит и оденет меня, позаботится обо 1 Могу доя я на самом деле быть спокойным?”

Естественным образом младенец не верит, что ленная проявит чуткость к его потребностям. Реб< хочет доказательств: сытого живота, сухих пеленок.' лой пост-ели, бережного отношения. Тогда, и только да, он станет доверять.

Не к мея естественной склонности предполагать, наивысмая инстанция в мире благосклонна к нб| каждый ребенок с момента рождения познает страх.| по мере ззросления детей их жизненный опыт увел” ' вает этот- страх. Они могут стать жертвами войны нищеты. Родители могут не заниматься ими или стоко с мими обращаться. Но даже если им не ш сут особ”ых травм, они все равно испытывают ;

страх. Хлзнь сама по себе есть травма, непредсказуемый спектакль, который подпитывает испытываемый* нами уж-ас.Сомнение в Божьей доброте порождает страх одиночества в зыбком и непредсказуемом мире. Страх, в свою очередь, оборачивается гневом по отношению к Богу, так мало делающему для нашей защиты.

Первоначальное сомнение быстро уступает место ужасу, когда мы осознаем свою абсолютную зависимость от ненадежного мира. Затем, так же быстро, ужас оборачивается яростью: “Со мной что-то не так, если я хочу того, что никто не в силах мне дать? Я не принимал решения нуждаться в любви, которую невозможно получить. Кто-то принял это решение за меня, а затем отказался дать мне любовь. Это просто нечестно. Эта боль, от которой нельзя уйти, заставляет меня сходить с ума от злости!”

На кого направлены эти чувства? На того, кто в конечном итоге отвечает за жизнь. И на того, кто призывает нас доверять ему, но не заслуживает доверия, потому что не отвечает незамедлительно на наши требования. На того, кто изображает себя непобедимым, могучим и безмерно добрым, но не защищает нас от плохого обращения. Гнев младенца направлен на мать и отца, а в конечном итоге — на Бога.

Падшему сознанию вполне естественно гневаться на Бога. Если Божий Дух не вмешивается, то каждый из нас учится рассуждать приблизительно так: “Если Ты такой хороший, то как получилось, что Ты позволил этому человеку дотронуться до меня? Почему не уберег мою мать от болезни? Почему допустил, что я стал калекой и у меня в ногах нет силы?”

В основе природы нашей падшей личности лежит сомнение в Божьей доброте. Оно порождает в нас страх перед одиночеством в ненадежном мире, а также гнев по отношению к Богу, Который делает так мало, чтобы защитить нас от страданий. А затем в чашу нашего гнева добавляется еще одна капля: когда мы обращаемся* Богу за помощью. Он говорит нам, что мы уже се не любим Его и не делаем добро другим, в это есть наша вина. Для многих эта капля оказывав последней.

Ни страх, ни гнев не могут заставить меня тить задавать вопросы; фактически, они заставляют 1 ня спрашивать еще больше. Я знаю, что Бог не пода ся моей дерзости и не ответит на них, но продан спрашивать, потому что что-то внутри меня хочет з вать вопросы независимо от того, получаю я на ответы или нет. Кажется, что смысл вопросов имек том, чтобы задавать их. Когда я облекаю свое смя1 в слова, это создает во мне какое-то успокоится ощущение силы, помогающее справиться с необъя мым безумием жизни. |

Довольно часто создается впечатление, что мои, просы порождаются не любопытством человека, жа щего наставления, а возмущенным негодованием ' кто чувствует себя преданным. Как бы странно и I по это ни звучало, но мне кажется, что я хочу С1 счеты с Богом. Какая-то извращенная сила в моей;, фактически хочет бросить вызов Богу! Перспектива беды весьма призрачна, но сама борьба вызывает в лив дьявольского воодушевления. И хотя я знаю, 1 потерплю поражение, но мне кажется, что через раундов я сумею встать на ноги.

А не может ли быть так, что та же самая сила жет и сатаной? Он должен знать, что с Богом ему^ гаться бесполезно. Он должен отдавать себе отчет в К что в итоге его ждет неминуемое поражение. Но;

продолжает биться, чтобы узурпировать престол Бох Почему? Может быть, ярость и ненависть сделали слепым к своей участи? Может быть, его нас опьяняет возможность использования производной си-ды против Того, от Кого эта сила произошла? Самый здкасный вопрос таков: в своем желании бросить вызов Богу не продолжаю ли я по-прежнему нести в себе образ отца тьмы, невзирая даже на то, что уже нс принадлежу его семье?

Вместо того, чтобы ужаснуться собственной дерзости по отношению к Богу, я порой испытываю самодовольство. Я думаю, что Бог может опровергнуть мои хорошо доказанные обвинения, бросающие вызов Его утверждениям о доброте.

Я нс первый, кто испытывает подобные чувства. Иов, перенеся больше страданий, чем мне может присниться, сказал:

Эта порочная природа внутри каждого человека заставляет нас бросать вызов Богу и получать удовольствие от сомнений в Его доброте. Порочная природа начинается с представления о том, что Бог не настолько хорош и добр, чтобы Ему можно было всецело доверять, и что наше стремление самостоятельно устроить свою жизнь оправдано.

Наши усилия восполнить якобы ограниченную Божыо доброту можно назвать грехом. Вместо того, чтобы уповать на Бога, мы уповаем на себя.

До тех пор пока мы полностью не увидим Христа, мы до некоторой степени будем продолжать сохранять, защищать и развивать эту хрупкую вещь, которую называем своим я. Наше я жаждет быть любимым и пользоваться уважением. Мы будем стремиться считать себя ценной личностью. До тех пор пока не будет разоблачена наша тенденция судить о Боге, исходя из того, что мы видим, мы будем продолжать поиски ее, отдавая этому все сердце и всю душу. В результате так и не найдем Бога.

Вместо того чтобы пытаться разрешить главные проблемы нашей жизни, мы должны уничтожать порочную природу, лежащую в основе этих проблем. Она покоится на высокомерном предположении, что добиваться справедливости для себя разумно и правильно, потому что Бог не настолько хорош, чтобы Ему можно было полностью доверять.

Не живем ли мы сейчас в то время, о котором предостерегал Павел: “Наступят времена тяжкие”, когда “люди будут самолюбивы” (2 Тим. 3:1—2). Не виновны ли мы во всех проистекающих от себялюбия пороках?

Не достигли ли мы кульминационной точки истории, когда самая суть зла — любовь к себе, которая стоит превыше всего остального, — рассматривается как высшее достоинство?

Если это так, то нет ничего удивительного в том, что Бог сейчас кажется нам более далеким, чем когда-либо ранее. И чем лучше мы разберемся в своей порочной природе, тем лучше поймем, почему Бог не позволяет нам найти Его.

В ткань жизни вплетается трагедия. И посреди этой трагедии часто кажется, что Бога нет. Почему? Почему Бог отдаляется от нас, когда нам нужно ощутить Его присутствие? Почему Он молчит, когда мы жаждем услышать Его голос? Почему мы иногда ищем Его, но не находим?

Ответ можно найти в порочной природе нашей падшей личности. Когда мы приближаемся к Богу с этой по-прежнему прочно укорененной в нас природой, Он не слушает нас. Он отказывается слушать произносимые нами слова. Он отдаляется от нас. Почему? Возможно, если бы мы могли увидеть эту природу такой, как она есть, мы нашли бы ответ на этот вопрос. В самых безобразных своих проявлениях эта природа выражает себя примерно такими словами:

“Докажи Свою доброту! Я в ней сомневаюсь. Взгляни, во что превратилась моя жизнь и жизнь моих любимых. Ты знаешь, что значит жить в постоянном страхе, ожидая, что произойдет нечто ужасное? Поскольку Ты не даешь мне никаких гарантий, Ты должен убедить меня, что заслуживаешь доверия.

А если Ты этого не сделаешь, я объявляю себя свободным от обязанности поклоняться или служить Тебе. С какой стати я должен это делать? Доверие Тебе и повиновение Твоим заповедям все равно не гарантирует мне получения того, чем я хочу наслаждаться сейчас.

И не смей осуждать меня за то, что я забочусь о себе. Ты мне Своей доброты не доказал, следовательно не имеешь никакого права упрекать меня; еще меньшее право Ты имеешь претендовать на мое доверие. Если хочешь, чтобы я опять стал лучше к Тебе относиться, Ты знаешь, что должен сделать: используй Свое могущество, чтобы улучшить мое положение. Я хочу больше нравиться самому себе, нс испытывать такой боли, получать удовольствие от жизни. Все, о чем я прошу Тебя, — это продемонстрировать доброту, которую Ты Себе приписываешь. Разве это не разумно? И если сделаешь это, то в конце концов я, может быть, и доверюсь Тебе. Возможно, я даже однажды скажу Тебе спасибо”.

Нас веселит уже сама по себе опасность подобий манеры разговора с Богом. В своем самодовольном вызове мы чувствуем себя большими и важными. Наше обращение к Богу отражает живущий в нас гордый дух беспокойства за себя, а не смиренный дух человека, жаждущего радоваться в Боге. И поскольку мы обращаемся к Богу с этим самодовольством, Бог не слушает нас. Он не позволяет нам найти Его.

Это выглядит очень необычно. Разве христиане могут так говорить? Неверующие, может быть, так говорят, но не христиане! Разве я когда-нибудь так обращался к Богу? Я христианин уже больше сорока лет. Неужели эта энергия по-прежнему бушует внутри меня? И внутри каждого из нас?

Неверный подход к Богу можно усмотреть не только в больших духовных битвах. Он просматривается и в решениях, которые мы принимаем в своей обыденной жизни. Недавно я стоял перед непростым выбором. Оба варианта были одинаково привлекательны. Тем не менее я должен был выбрать что-то одно, а другого лишиться. Из-за людей, имевших отношение к этому вопросу, в обоих случаях потеря была бы существенной.

Утром того дня, когда решение должно было быть принято, я проснулся, думая о нем. Принимая душ, я молился о руководстве. Конечно, я молился в течение уже нескольких недель, но по-прежнему не ощущал, чтобы Бог мне ясно указывал какое-то направление. Я чувствовал себя тревожно. Я понимал, что необходимость решать поставила меня в тупик. Я отчаянно ждал руководства.

Пока горячие струи били мне в спину, в голову пришла мысль: “Может быть, мне следует поститься сегодня. По крайней мере, пропустить завтрак и обед. Я сделаю это и около пяти посмотрю: возможно, Бог укажет мне верное направление”.

В течение последних лет я прибегал к дисциплине поста, чтобы сосредоточить внимание на сферах, выходящих за пределы физического мира; я читал много рассказов об уважаемых святых, которые постились, чтобы лучше слышать Божий голос. Идея выглядела притягательной. Должно быть, это неплохой способ убедить Бога откликнуться на мои молитвы.

Но, исполнившись решимости привести план в исполнение, я вдруг понял: что-то нс так. Я нс мог подавить звучащего в моей душе горделивого шепота:

"Это должно произвести на Него впечатление!”

Порочная природа проявилась как никогда. Желание получить помощь от Бога исказило мое мышление. Мне казалось, что Он должен помочь, что этого требует доброта, которую Он Себе приписывает. Я обращался к Богу, заранее сомневаясь в Его доброте. Я не был готов назвать Его добрым в том случае, если Он откажется сотрудничать со мной. Но ведь Он призывает нас именно к этому. Он добр, даже если мой брат погиб авиационной катастрофе, а ваш сын совершает самоубийство.

Это можно выразить грубой, подобной лаю, командой: “Эй, слушай. Бог добр, и советую этому поверить!" Или о том же можно сказать мягко, предлагая радоваться Тому, Чья могущественная и нежная преданность нам превышает наши самые необузданные мечты.

Порой нелегко бывает верить в Его доброту Некоторые жизненные ситуации могут подвергнуть нашу веру серьезным испытаниям. В результате внутренней борьбы мы можем оказаться на грани срыва Но наша неспособность поверить в Его доброту нс меняет истины. Он неизменно благ. Он не желает мне страданий. Он жаждет благословлять меня и знает, что мое счастье зависит от того, найду я Его или нет. Все Свое сердце и все Свое могущество Он отдаст, чтобы сделать меня навеки счастливым. Что же так выводит меня из себя? Его способ достижения поставленной перед Собой цели.

В то утро, когда мне предстояло принять решение, моя душа не была настроена на априорное принятие божественной доброты. Я был больше заинтересован в конкретной демонстрации Его благодати. Я искренне хотел принять решение в согласии с Божьей волей и был вполне готов последовать по любому из направлений. При таком настрое разве Богу не следует ясно показать, какой вариант Он хочет, чтобы я предпочел? Разве я заблуждаюсь, ожидая руководства от своего Отца?

Пытаясь решить, будет ли мудро с моей стороны поститься, я слушал свое собственное ворчание: “Бог и в самом деле может разочаровывать. Я готов поститься, а Он даже вряд ли заметит это. Что необходимо, чтобы заручиться Его поддержкой?”

Лежащая в основе большинства наших проблем безбожная природа ярче всего проявляется в ворчании и ропоте. Когда дела идут не так, как нам этого хотелось бы, мы жалуемся и ропщем. Мы говорим, что в действительно важных жизненных вопросах на Бога полагаться нельзя. И наши взаимоотношения с Ним становятся более натянутыми.

Я был готов прыгать через любой поставленный Богом обруч, но только при условии, что Он отреагирует в согласии с моими указаниями. Если бы я решил поститься, молясь, чтобы Бог указал мне четкое направление, но при этом был бы готов восхвалять Его за ли роту даже в том случае, если бы Он этого не сделал, такое мое отношение к Богу так или иначе привело меня к Нему.

Природа падшей личности внутри каждого из нас зиждется на одной главной лжи: В самых важных вопросах Богу доверять нельзя. Мы благодарим Его за открытие парковочной площадки на переполненной народом улице, но при этом опасаемся доверить Ему свои души.

В том, что мы верим этой лжи, нет ничего оригинального.

В дни пророка Исаии многие израильтяне подходили к Иегове с такой же надеждой, как и я: выпросить у Него что-то с помощью поста. Задумайтесь о нелестной характеристике, которую Бог дает этому подходу:

“Они каждый день ищут Меня и хотят знать пути Мои... они вопрошают Меня о судах правды, желают приближения к Богу” (Ис. 58:2).

Но Бог сказал им: “Вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте” (ст. 4).

Им казалось, что в их усилиях найти Бога нет никакого изъяна. Изъян у Бога. Это Бог не выполняет Свои обязанности как положено. Теперь они имеют полное право сомневаться в Его доброте. “Почему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?” (ст. 3).

Другими словами: “Бог, мы выполнили свою часть работы. Теперь Ты обязан продемонстрировать Свою благодать. Для этого Тебе полагается сделать то, чего мы от Тебя хотим. А если нет, мы имеем законное право быть недовольными Тобой!”

Другой категории израильтян было присуще такое же плохое отношение к Богу. О них Бог сказал: “И хотя бы они взывали в уши Мои громким голосом, не услышу их” (Иез. 8:18). Этим людям никак не удавалось заставить Бога выслушать их. Они преуспели в этом не больше Исава, которому никакие слезные мольбы не помогли получить благословение у своего отца Исаака.

“Не услышу их”. От этих слов мурашки бегут по коже. Почему Он не услышит их? Услышит ли Он меня? Взываю ли я Ему в уши громким голосом или, выражаясь словами Осии, взываю ли к Нему сердцем своим, вопия на ложе своем (Ос. 7:14)?